Название: Кофе с содовой
Автор: Юджин Аллертон
Бендом: Nine Inch Nails
Рейтинг: G
Пейринг: Трент Резнор, Алессандро Кортини
Размер: мини
Отказ: все права на музыку принадлежат соответственно Тренту Резнору и дуэту Modwheelmood. Вся ложь принадлежит автору.
Предупреждение: ненормативная лексика.
Примечания: 2005-2007 годы.

***

«Когда я его увидел, я понял, что за внешностью скрывается нечто другое».

Собственно говоря, Трент его пропустил. Когда вернулся в студию с бумажным стаканчиком кофе в руках, Кортини уже настраивал гитару. Серьезно и по-деловому. Поковырялся в проводах, уверенно поменял штекеры на панели, положил правую руку на клавиатуру и закрыл глаза.

«И за 30 секунд я понял - Это оно!»

Комнату затопило звучание. Конструкция и текстура электронного звука была интересной, живой, новой, Трент оценил.

- Что тут у нас? - спросил он, покусывая край старбаксовского картона. Звукорежиссер сонно оглянулся, явно пропустив вопрос, за него ответил Джорди, как раз оживляющий скучный список участников витиеватой колючей вязью.

- Алес-с-сандро Кортини, преподаватель в Мьюзикал Инститьют по курсу электрогитары, - прочитал он.

- От кого?

Хотя и так было понятно, что ни от кого. Здесь протекцией не пахло.

- Сам по себе. Из его мафиозного языка я понял, что он увидел объявление.

«Я понимал, что у него нет той агрессивной энергетики, которую ждут фанаты NIN, но его присутствие ощущалось очень сильно, достаточно сильно, чтобы я пригласил его работать с нами».

Трент решился. Кортини скинул ему с ноута какой-то материал тут же в студии, в том числе Modwheelmood’овский «?», переработки NIN’овских тем, которые заранее воспроизвел. Обсудили технику и всевозможный софт. В общем, парень приятно удивил. Не смотря на прямой пробор и застегнутую на все пуговицы черную рубашку. Несмотря на блуждающий по другим вселенным взгляд и странный итальянский акцент. «Мы вам позвоним» впервые за несколько дней прослушивания прозвучало достаточно искренне, не как притянутый за уши вежливый посыл.

На выходных Modwheelmood давали живое выступление в клубе на побережье. Маленькая сцена, какой-то странный тусующийся народ. Трент сел за столик в углу, ощущая себя по меньшей мере агентом 007, он разглядывал помещение из-за черных очков. Было душно и шумно, как и должно быть в клубе, какой-то хаос, почти на грани допустимого.

Высокий курчавый парень с гитарой наперевес, прилунился на раскладной стул в углу сцены. Вот сейчас он брякнет струной и затянет песенку про пастушку Мэри, ее белого барашка, и смелого ковбоя Джо, который зарезал барашка и хорошо оттрахал Мэри, представилось Тренту. Он находил кантри весьма далекой от жизни штукой. Так, а где, собственно, мой клавишник? - вдруг накатило сомнение во времени и месте.

Кортини, которого не было видно из-за толпящейся человеческой массы, нашелся на полу у ног ковбоя, в эпицентре электронного взрыва, проводов, переходников, клавиатур, где он что-то сосредоточенно настраивал.

Ковбой действительно брякнул по струнам, Кортини вступил, добавляя электронику, накатывающую призрачными волнами, запел. Первой композицией шел «Сон», Резнор помнил его на «?», Кортини, казалось, полностью погрузился, утонул в звучании, он пел, опустив голову, прижимая микрофон к губам так, что было слышно дыхание, рукой встраивал в архитектуру музыки новые темы и мелодии, и лишь иногда поднимал глаза и окидывал зал безмерно удивленном взглядом только что вылупившегося цыпленка.

«Зачем ты спишь, когда никто не спит?», слова реальности, слова безвариантности, слова, отзеркаленные множество раз в тексте, в музыке, в атмосфере, накрывшей клуб. В голове, напрямую, навылет.

Еще несколько композиций, погружающих в тот же парящий, опьяняющий транс, потом ковбой говорил с народом, а Кортини на сцене разбирал аппаратуру. Трент подождал, пока оба уйдут за кулисы, и прошел следом.

Кортини пожал ему руку, зачесал волосы назад, улыбнулся, кивнул на ковбоя, который оказался шведом и тоже пожал ему руку. Кортини опять откинул волосы назад. Душный вечер. Трент оценил их музыку. Но больше ничего толком не сказал.

На следующий день он и Кортини пили кофе в МакДональдсе на Беверли Хиллс. Трента ломало ехать куда-то еще. Солнце палило нещадно, съедая все тени. Они идиотически смотрелись, должно быть, сидя ноутбук к ноутбуку, решая с концепцией и графиком репетиций, местных выступлений и предстоящим американским туром. Трент говорил, мы пробуем и мы делаем.

График выходил жесткий, но Кортини, казалось, уже нырнул в самую гущу. Та же маниакальная - тихая и пробивная сосредоточенность. Трент чувствовал, что не ошибся.

Дальше - понеслось. Репетиции. Выступления. Репетиции. Приглашения. Музыка, дым, нервы. Репетиции, снова и снова, до тошноты. Выступления. Маленькие залы. Большие залы. Начало тура. Осень. Зима. Весна. Лето. Северная и Южная Америки.

Днем под палящим солнцем где-то посреди южноамериканской пустыни, пока внизу рабочие укрепляли, проверяли и перепроверяли, оборудование и декорации, Кортини царапал акустическую гитару и пел стоявшему тут же Резнору и валявшемуся на скамейке Норту «Ты никогда не спрашивал себя, что за границами, теперь всматриваешься в неподвижность вещей. Проще собрать вещи и ехать обратно, откуда ты взялся, в никуда.»

- Неплохо, - сказал Норт. - Отправляй Пелле, пусть доводит до ума.

- Я сам умею, - покривлялся Кортини.

- Альбом назовете «Кто такой Швед? Кому нужен Швед? Пиноккио сам все умеет! Он стал настоящим мальчиком!» А? Как тебе?

- Очень остроумно, придурок, - закатил глаза Кортини. - Напишу альбом, и тебе не покажу.

- Я его выпускаю, ничего так?

- Ты слушаешь все, что выпускаешь? Ну да-а.

Трент не вникал в суть их очередного дурацкого препирательства. Он стоял на верхнем ярусе амфитеатра и смотрел вниз, на мелкую рябь знойного воздуха в пустыне.

Аарон и Кортини уже фотографировались на фоне декораций. День был охренительный. Атмосфера захлестывала. Все было лучше, чем Трент мог предполагать. Все было хорошо. Все катилось к финалу.

В июле они завершили тур, и вдруг наступило затишье, жаркая душная пустота.

Трент окопался в домашней студии, доводя до ума уже начатую игру в альтернативную реальность Нулевого года.

Кортини и Пелле писали альбом.

Хиллстром полагал себя профессионалом, и, возможно, был слегка романтичен. По крайней мере, ему хотелось думать, что он творит музыку.

Оказалось, музыка должна быть продаваемой. Совмещать два понятия удавалось с трудом. Хиллстром знал, что пристальный интерес СМИ к Modwheelmood был вызван не их сногсшибательной новизной, хотя многие критики лестно подчеркивали уникальность проекта. Пелле видел, что людей интересует «NIN’овский неформат», странный не от мира сего клавишник, который всегда оказывался общительным парнем, хорошо секущем по теме, хорошо говорящим о музыке, о группах, об обеих группах. Который всегда стремился к миру во всем мире. Подчеркивал значительность шведского вклада в общее итало-шведское дело.

Взыграла гордость, поэтому Хиллстром молча принял предложение о работе в Лондоне, зная, что Алессандро совесть и честность не позволят сказать ни слова поперек.

Так и вышло. На CMJ Music Marathon дуэт Modwheelmood был представлен одним человеком.

Трент позвонил накануне. Они сидели в каком-то гостиничном ресторане, и Трент перечислял свободных сейчас сессионников, которые могли бы справиться с партиями в оставшиеся пару дней. Но для Кортини это было дело группы. Чести. Дружбы.

Хиллстром понял, что проиграл, когда прочитал отзывы о фестивале в Сети. Сольное выступление сделало Кортини мучеником и героем. Пеле вернулся в ЭлЭй, чтобы начать оттуда Тур по Западному Побережью в поддержку альбома.

В феврале был готов концертный двд. Трент собрал их в студии на просмотр предварительного варианта. Накатила гордость и невероятное облегчение в конце пройденного пути. Каждый был частью этой работы, каждый узнавал моменты. Аарон нервно обгрызал ноготь, Джорди раскинулся на студийном диване, скрестив на груди руки, рядом как-то даже безразлично, подперев голову рукой, сидел Фриз.

Трент стоял дальше и пытался внутренне отстраниться от происходящего на экране. Он изучил каждый сантиметр монтируемой пленки, наведываясь в студию так часто, как это было возможно. Для него тур все еще продолжался, где-то внутри, это была та же самая дорога.

Экран пульсировал взрывами Марша. Норт угорал вовсю, Трент и Джорди, даже те фыркнули.

Кортини вошел в этот момент с картонным кофе для Трента и минералкой для себя.

- Где смешно? - уточнил он на всякий случай.

- Пиноккио, - рыдал Норт. - Ты так нестерпимо мило разъебываешь доску! Бля, ромашка, я тебя обожаю.

Кортини полыхнул.

- Твою мать, я тебе клоун из цирка?! Пошел в хуй, уебок! - и хлопнул дверью студии.

Аарон отдышался. Оглянулся на Резнора. Тот пожал плечами. Это не его детский сад. Наверное.

«Ты где?» пришло смс от Резнора. «Внизу», отщелкал Кортини. Было паршиво.

Трент вышел на крыльцо студии. За пределом бетонного козырька стояла темнота и шел февральский дождь. Теплый.

- Достало, - выдохнул Кортини, объясняясь, хотя, в принципе, понимал, что какая разница. Но вот она - критическая масса и цепная реакция.

- Вот я думаю, сидел бы на заднице и не лез. А все гребаная содовая. И кофе.

- А? - спросил Трент.

- Объявление. Если бы мне не попался тот автомат с газировкой, то я бы вообще не появился в студии. Если бы ты не вышел за кофе, то сразу бы понял, что я не формат. Инопланетянин. Гребаная ромашка. Я не вписываюсь.

- Забей, - Трент разминал шею рукой, откинув голову. Тяжелое время. - Это случайности, которые всегда приводят нас именно туда, где нам нужно быть.

- Кофе с содовой. Я с тобой так же сочетаюсь.

- Гадость, - скривился Резнор.

- Кока-кола, вообще-то.

- Подъебнул, да. Вот ты в курсе, что ты сейчас все мое концептуальное творчество подверг унижению, назвав продуктом массового потребления? - ехидно прищурился Трент.

- Я о другом, - Кортини выставил руку под дождь и смотрел, как в ладони собирается вода.

- Знаешь, - начал Трент и на этот тон Кортини оглянулся. - Тур в поддержку Нулевого года будет мировым. Сейчас подписываются бумаги, но, в принципе, все решено. Поехали?

- Поехали, - просто было согласиться. По-другому нельзя было и представить.

В мае был дан старт новым концертам. Континенты. Столицы. Огромные залы. Тысячи и тысячи людей.

То, чего никогда еще не было, все как в первый раз.

Больше всего Кортини запомнились перелеты. Казалось, что самолеты чередуются только сценами, и вновь сменяются самолетами. Тур не такой протяженный как With Teeth, но такой же насыщенный. Сложнее. И гораздо сильнее.

- Может, сделаешь ремикс на Survivalism? - предложил Резнор.

Кортини задумался, щелкая по настройкам в ноутбуке. Так всегда легче было задумываться. Привычная цифровая вселенная.

- Нет. Мне нужен The Great Destroyer.

Резнор это предполагал. Но так или иначе разговор был отложен до окончания тура.

В начале осени они вернулись в Штаты. На побережье было жарко.

Кортини тут же ушел с головой в новый альбом Modwheelmood. Резнор утрясал кучу проблем, как из воздуха появлявшихся при работе над Ремиксами к Нулевому году. Тем не менее, материал был практически готов.

Резнор горел. Как можно быстрее значило как можно быстрее.

Кортини позвонил затемно.

- Поехали на студию в Институте. Сможешь меня забрать?

Почему там? Свободных студий хватало. Почему ночью? Вдохновение? Почему так долго тянул?

Мимо охреневшего охранника Трент прошел по коридору с ноутбуком и акустической гитарой Кортини. Сам Кортини задержался, чтобы мятой двадцаткой пресечь все возможные комментарии.

Им потребовалось четыре часа, чтобы записать вокал и гитарные партии. Все остальное Алессандро сводил на компьютерах.

Под пальцами Кортини вселенная рассыпалась на атомы и возрождалась в новом, совершенном порядке. Он знал, какой результат хочет получить. Он знал, какую музыку должен создать.

- Ты сделал то, что до тебя не делал никто, - сказал Трент, упираясь армейским ботинком в консоль. - Я должен петь о предельной усталости. Ты сделал меня нежным.

- Вот так это должно быть.

Кортини не объяснял, имеет он в виду композицию или свою работу, или эту студию или плотную, вязкую атмосферу сна. Мир Алессандро Кортини. Глубокая душная ночь и звучание.

- Я это делаю, - сказал Кортини. - Меняю содержание, смысл группы. Я не могу контролировать свое влияние.

- Ты не великий разрушитель, это точно, - тихо и, кажется, сонно сказал Трент. - Ты музыкант. То же самое, что и я.

- Группа течет. Я знал об этом, и на многое не надеялся. Я увидел это. Как люди не выдерживают твоей интенсивности и настырности. Как люди сходят с дистанции, потому что пешеходные дорожки безопаснее гоночных трасс. Я не знаю, когда выдохнусь я.

- Я не подстраиваюсь. Это есть, и я это отдаю. Вот так это должно быть, - согласился Трент, говоря скорее с самим собой, чем с Кортини, но Кортини понимал.

- Может быть потому, что ты легче, переносимей, чем я, - Трент задумался вслух. - Может быть, это из-за твоих снов. Мне нужно что-то еще.

- Я хочу еще, - сказал он, запрокинув голову, рассматривая Кортини; сказал в примитивной детской семантике, выражая чистую эмоцию. - Я хочу еще и с тобой.

- Идеи есть? - в глазах Кортини зажглось узнавание. Интерес.

- Есть, так, - Трент, очертил что-то неопределенное в воздухе, - Так пока, только призраки.

- the end is near -